Исследование человеческих страстей и пороков стало для Константина Богомолова уже своеобразной традицией. Но в своем новом спектакле он пошёл еще дальше – исследовал основы цивилизационного подхода к истории за ширмой шутливого скетча.
Как обычно, у режиссера все перевернуто с ног на голову. Гамлет – начинающий актер, богатый мажор Гамлетманн, пытавшийся сделать карьеру в Англии, но вернувшийся назад, в Россию. Гертруда выходит замуж за Клавдия, убийцу отца Гамлета, а все семейство оказывается «рублевскими» евреями.
Действие шекспировской пьесы перенесено в современную московскую жизнь, которую режиссер не только прекрасно знает, но и умеет передать так точно, что трагедия поневоле приобретает комические черты. Вечные вопросы на то и вечны, что они никуда не исчезают. Но как ответим на них мы сегодняшние? Во многом новый спектакль можно назвать продолжением постановки «На всякого мудреца». И там, и там автор безжалостно препарирует мир столичной богемы.
Как в любом умном произведении, в спектакле можно найти несколько уровней. На поверхности – веселый скетч с еврейским хором. Ниже – уровень современной элиты, новых русских евреев в костюмах от Bosco, нового символа эпохи. Если спуститься еще на уровень глубже, можно увидеть, в какой бездарный фарс превратилась жизнь в стране.
Богомолов верен себе – и в этой постановке он продолжает оттачивать те художественные приемы, которые можно было видеть на его спектаклях и ранее. Из нового можно отметить только продолжающееся и в антракте действие и необычный способ рассадки зрителей. Часть из них сидела за сценой и имела возможность посмотреть на все происходящее с другой стороны.
В третьем акте все слои смыслов, аллюзий и переосмыслений творческого наследия переплетаются друг с другом так крепко, что только успевай их распутывать. Тут и пародия, и безусловная сатира на лицемерие общества, где бы это общество не находилось, у нас или заграницей. Чего стоит один только диалог Клавдия и офицера ФСБ, со слезами спрашивающего Клавдия, что ж он раньше активы из Франции не вывел, и на вопрос «Может, рассосётся?» со всей серьезностью и с неподражаемыми интонациями КГБ-шника отвечающего, что нет, не рассосётся.
Автор как будто предвидит новый виток развития мира, уже разрушенного «Бесами», и возродившегося если и не в бесах, то в таких мелких бизнесменах, как Клавдий, в бесчувственных светских львицах, как Гертруда, в беспринципных Полониях и в Гамлете, который глумится над своим отцом, чего последний, к слову, вполне заслуживает.
Самый чистый персонаж пьесы – Офелия, как это и задумывалось Шекспиром. Богомолов изображает ее молодой таджичкой, дочерью Полония, чистой и невинной девушкой, которую все используют, работавшей в усадьбе на Рублевке и утопившейся в ответ на предложение Гамлета сделать аборт. Это не Офелию используют, буквально кричит нам автор, а всех нас, считающих себя тем самым «элитарным» обществом.
В финале пьесы Гамлет снимает в Каннах фильм про себя, события своей жизни. К нему периодически является тень отца, а на пресс-конференцию приходит внезапно воскресшая Офелия с сыном, у которого синдром Дауна. Кем, кроме как «дауном», он мог бы родиться, спрашивает автор, и сам отвечает на вопрос. Да, формально – «дауном», а по сути – именно тем персонажем, который со всей серьезностью и читает знаменитый монолог про «быть или не быть». Символично, что сына Офелии тоже зовут Гамлетом. Именно он, в понимании автора, и есть истинно трагический персонаж, облапошенный и оболваненный, признанный идиотом за всякие неуместные монологи. Апофеоз эгоизма, бесчувствия, мерзости и пошлости мира – вот что показывает нам Богомолов.
Мир развивается по спирали, и на новом витке развития цивилизации, по мнению автора, не осталось места для любви. Есть только цинизм, отсутствие культуры и пошлость. И на вопрос «Быть или не быть?» ответ один – нет, не быть.
Автор: Ирина Зуй
фото с сайта театра
